Корней Иванович Чуковский, «Дневник», 1936 год.
…Больше всего везет ласковому ребенку. Пусть он будет даже некрасив. Аничка Костенко подошла к посетительнице и положила ей голову на колени. И прижалась к ней тельцем. Хоть она и слабенькая, и дурнушка, посетительница сказала: «Вот это мой ребенок!».
Ездил вчера в Ворзель видел Комбинат Охматдета — для подкидышей. В голодное время в 1933 году подкидышей было множество. На Крещатике их дюжинами подбирала милиция. В январе было решено открыть для них нечто вроде приюта. Д-ру Городецкому поручили в двухмесячный срок оборудовать этот приют. Он взял 12 домов — и 26 марта туда привезли 500 детей — с большими животами, с кривыми ногами, с глистами во рту, с безбелковыми отеками. Многие тут же умирали. Казалось невероятным, что останется в живых хоть один. Многих привозили в кори, в коклюше, в дифтерите. «Хотелось бежать от них куда глаза глядят», — говорит Городецкий. А теперь… пухлые «буржуйские» дети, в нарядных платьях, в бантиках – не только на голове, но и на шее, с бусами — сидят в изящной гостиной и хором поют:
Много смелости в нас,
Каждый день, каждый час
Ловки мы и притом
Крепнем мы и растём
Каждому шьётся индивидуальное платье, есть для этого специальная мастерская – и поэтому они меньше всего похожи на приютских детей.
У всех у них белые отложные воротники, как у принцев, а в комнате фикусы, цветы, картины, занавески. Имена у детей вымышленные: Лида Тургенева, Галя Онегина, Владимир Ленский.
Танцуют эти дети превосходно. Танец баб рязанский в сарафанах, в красных и синих платках. Танцуют вальс: томно скользят под музыку (на пианино) шестилетнего тапёра Цитовича. Им не говорят, что это — приют для подкидышей. Они уверены, что живут в санатории: «приедет мама и возьмет меня домой». И мамы действительно являются. За ½ года из «санатория» увели 30 детей: усыновили. Я видел нескольких мужчин и «жен ответственных работников», напр., Сапову, у которой есть мальчик, она хочет девочку, которые приехали из Киева выбирать себе «родных» детей из Комбината. Долго примериваются, вглядываются, возьмут на руки то одного, то другого. Дети тоже примериваются, выбирают родителей. Если их хочет усыновить небогатый, они говорят: «не пойдем: не на машине приехал». К Жене Ветровой пришла плохо одетая мать. Женя спряталась: я хочу себе другую маму. Усыновление производится тайно. Когда привезут к себе домой приютского ребенка, говорят: у мужа был в молодости грех, это ребенок мужа. Или подстраивают так, как будто работница привезла из провинции племянницу. Выбирают не только здоровых и красивых — но непременно таких, которые похожи на приемных родителей. Больше всего везет ласковому ребенку. Пусть он будет даже некрасив. Аничка Костенко подошла к посетительнице и положила ей голову на колени. И прижалась к ней тельцем. Хоть она и слабенькая, и дурнушка, посетительница сказала: «Вот это мой ребенок!».
Обычно долго советуются с доктором, здоров ли ребенок, проверяют и почки, и печень, и сердце, и кровь. Приезжают из Польши, из Нежина, с Польской границы. В Домах Наркомздрава подкидыши могут жить до 9 лет — а потом их переводят в дома Наркомпроса.
Тут явился негр, Митя Октябрёв, мальчик сильно испорченный показыванием. Кто бы ни приехал, к нему сейчас же ведут Митю Октябрёва. «А вот это наш негр». И даже рубашечку расстёгивают ему, чтобы показать, какая у него чёрная грудь. Он привык быть экспонатом, на нём шикарный американский костюмчик – он стилизует себя под «дитя африканской природы»:
— Мои папа и мама в Тёплом Краю!
