А простых решений нет. Снова про «психологическое обследование»

Вчера участвовал в заседании «рабочей группы» по доработке пресловутого законопроекта (спасибо, что остановились и начали дорабатывать).

Конечно, основные баталии — вокруг «психологического обследования». На нём жёстко настаивает и Следственный комитет, и вообще многие и многие. Против, наверное, только я. И, признаться, уже устал объяснять, почему.

Дело в том, что с точки зрения обывателя есть так называемые «простые решения» почти по всем вопросам. Ну, скажем, пробки. Что скажет обыватель? Надо, скажет, строить дороги. Решение, с точки зрения обывателя, простое и очевидное. Но,  на самом деле, по науке всё строго наоборот: надо не поощрять пользование автомобилем, а развивать общественный транспорт. Что «с ходу» не очевидно.

Так и тут. Юристу понятно, что каждый гражданин, кондиции которого попадают в перечень (недлинный) ограничений — должен иметь право получить письменное подтверждение, что он «годен» быть усыновителем или опекуном. Именно так: соответствуешь некоторому формальному (!) набору требований — можешь быть, в принципе, опекуном. Или усыновителем. Или, опять же в принципе, приемным родителем.

Нам же предлагают добавить к формальном требованиям (жильё, доход, отсутствие определённых диагнозов) заключение по результатам «психологического обследования». Которое, конечно, может быть не только положительным. Да и будучи положительным, может, по мысли авторов, содержать какие-то ограничения вроде «только дети от 5 до 10 лет» и т.п.

Я резко выступаю против этого.

Во-первых, никакое ограничение прав граждан (а процедура «психологического обследования» — такое ограничение) не может быть произвольной. Не может быть введена только потому, что «так хочется».  Можно обязать водителя пройти медицинский осмотр — но только такой, который действительно оградит остальных участников движения от слепого безрукого без головного мозга (и то, опыт движения по дорогам говорит нам, что они как-то ухитряются пролезть).

Орган опеки и попечительства при устройстве ребёнка должен действовать не в интересах взрослого, который «хочет ребёнка», а в интересах ребёнка. Бесспорно.

Но как мы можем говорить об интересах ребёнка, если ребёнка ещё никакого нет? Если гражданин просто планирует быть опекуном или усыновителем. Как, по каким объективным критериям мы можем сказать, может этот человек быть опекуном «неизвестного ребёнка» или нет?

Пример. Написали гражданину в заключении что-то вроде «может быть опекуном только девочки 9-12 лет», а ему  встретился мальчик тринадцати лет от роду. И отношения между ними хорошие, и, в целом, ребёнок весьма тянется к гражданину (или гражданке). Но кто-то из рода провидцев решил — только до 12 и только девочка. Почему? Нипочему. Просто так решил, мнение выразил.

Если нет никаких объективных (а заключение психолога — это субъективная вещь по определению; тем более, быстро утрачивающая свою актуальность — люди меняются, обстановка тоже) требований к личности или условиям жизни потенциального (!) опекуна или усыновителя, то мы сразу же оказываемся в поле «личных мнений» психологов. Вот как тётя Клава думает — так вы и будете усыновлять. И оспорить тут ничего нельзя. Хотя бы потому, что мнение (!) неоспоримо. Ну, верит тётя Клава, что у вас «вакуум в сфере красоты природы и искусства». Или не верит. Что с этим поделать? Как защитить?

Поэтому требования к потенциальному опекуну или усыновителю в принципе не могут быть неформальными. Жильё-доход-справка от врача- отсутствие судимости — есть? Всё, быть опекуном — можешь!

А как же «наилучшие интересы ребёнка»? Так же. Просто они  не в этот момент возникают. Я совершенно не против, если какого-то рода психологическое обследование гражданин будет проходить, когда уже будет подобран ребёнок. Вот тут можно говорить о том, как потенциальный усыновитель или опекун общается с ребёнком, готов ли он понимать и принимать его потребности и т.д.

Но, разумеется, для этого психологи должны заранее составить что-то вроде «психологического паспорта» ребёнка, из которого будет понятно, какие именно потребности (кроме очевидных) у этого ребёнка, какие особенности, какие страхи, какие ограничения… Например, оттуда опекун должен узнать, что приходящий к нему ребёнок уже  был в семье и там подвергся насилию. Или что воспоминания его детства исключают возможность воспитания мужчиной (мало ли какие эпизоды были в жизни…). Но у нас нет ничего подобного про детей. (Только, пожалуй, Мария Феликсовна Терновская что-то по этому поводу делает — и в этом вопросе я двумя руками «за»).

И поэтому всё, что вы там наисследуете по потенциальному опекуну — как это использовать?

Кто-то (и Следственный комитет, в частности) продолжает пребывать в иллюзии, что психолог «ставит диагнозы», то есть, по их пониманию, есть какие-то «методики», волшебные, не иначе, которые могут выявить потенциальных будущих преступников. Приводят пример: той женщине, которая недавно забила приёмного ребёнка насмерть, написали в заключении, что у неё «повышенная агрессивность». И что? Будем отсекать всех, кто чуть более бодрый, чем тюлень на солнышке? Нет однозначно «хороших» и «плохих» качеств, мотиваций, компетенций — человек посложнее, чем любая его модель, тем более описанная словами на бумаге. Нет прямой зависимости между мотивацией  и «успешностью» приёмной семьи. Нет никаких доказательств, что люди более реактивные (читай — агрессивные) станут «более худшими» усыновителями.

Конечно, Следственный комитет можно понять. Сейчас ребёнка передали — и всё, типа, никто не отвечает. Опека «не знала, что он такой», и повесить должностное преступление сейчас на кого-то непросто. Когда такие заключения появятся — круг привлекаемых к ответственности станет ясен. Кто там подписывал психологическое заключение? Пожалуйте к нам, присаживайтесь. Года на три. Хотя побитому ребёнку от этого легче уже не станет. Т.е. результат-то нулевой, но зато есть, кого «привлечь».

В реальности, конечно, вопрос с насилием в семье не является чем-то таким, для чего есть простое решение. Никакое «психологическое обследование» не выявит ничего не очевидного сегодня и так. Если человек вам кажется «странненьким», думаете психолог напишет что-то другое? Нет, тоже самое напишет, только, может быть, более умными словами. Если человек страдает психическим заболеванием — ни один психолог (и даже психолог-медик, клинический психолог) диагноз не поставит, даже если «всем всё понятно». А заставить пройти психиатрическое освидетельствование — невозможно.  Справки нет — значит, здоров.

Примерно миллион или два людей в год будут подвергаться такого рода «обследованиям»: бессмысленным, и, конечно, беспощадным. Права этих людей тоже надо защищать. Патетическая «защита интересов ребёнка» не должна быть теоретической: будет конкретный ребёнок — вот и решайте, давать его конкретному человеку или нет.