Моя задача — поддержать волонтёров, которые регулярно приходят к «своему» ребёнку, подметить то, что у них вместе получается хорошо и предложить дальнейшие пути развития отношений для этой пары.
Проект называется «1+1», реализуется фондом «Волонтёры в помощь детям-сиротам».
Я прихожу вместе с волонтёрами в разные ЦССВ, и мы втроём, вместе с ребёнком гуляем, играем, в общем, делаем всё, что делают на прогулке ребёнок и взрослый.
Сегодня о сомнениях, которые могут быть у волонтёров, думающих об участии в проекте «1+1».
Меня бы страшили 3 пункта, я их опишу. Но у вас могут быть и другие сомнения.
Итак, вот о чём бы я думала.
Сомнение 1
Детям нужна семья, а не вот это волонтёрство. Ходить к ребёнку и не брать его в семью, это как будто манить, а потом жёстко обламывать. И лучше вообще никак в жизнь ребёнка не лезть, если не готов его взять.
Да, детям нужна семья, больше чем любое волонтёрство. Но не стоит считать, что из-за этого вообще не надо соприкасаться с детьми, чтобы их не травмировать. Ребёнку в ЦССВ и так уже очень плохо, и большая травма и горе уже с ним случилась. Дальше мы можем оставить ребёнка наедине с его травмой или всё же немного осветить яму, в которой он оказался, принести туда тёплое одеяло и пару игрушек.
Помимо просто того, что волонтёры делают сидение в яме более комфортным и просто выносимым, присутствие личного взрослого значительно увеличивает шансы ребёнка на то, чтобы из ямы вылезти. Личный взрослый — это возможность начать ходить, начать произносить звуки и слова. Просто потому что будет с кем тренироваться. Опыт общения с близким взрослым — это возможность улыбаться другим взрослым, смотреть в глаза и эмоционально реагировать. И всё это увеличивает шансы ребёнка понравиться приёмному родителю. Ведь родители тоже люди, которые хотят, чтобы ребёнок побольше умел, поменьше отставал в развитии и уже немного их любил. Им тоже страшно.
В фонде «Дети наши» был похожий проект, и они описывают, как волонтёрка помогла ребёнку адаптироваться на встречах с приёмными родителями, и это повлияло на их готовность забрать мальчика.
Так что волонтёр и не должен обязательно ребёнка из ЦССВ увести. Лучше дать ребёнку то что вы можете дать (а это и так довольно много) — время, эмоциональное участие, тепло своих рук, совместные игры — чем не давать ничего. И то что вы можете дать, — оно makes the difference.
Сомнение 2
Про сомнение №2, которое глодало бы меня, если бы я собиралась стать личной волонтёркой для ребёнка с особенностями развития. Такой, какие ходят сейчас к конкретным детям в ЦССВ в рамках проекта «1+1».
Второе сомнение было бы такое: волонтёры — это специальные такие люди, с пламенным мотором вместо сердца. А я что? Ну просто человек. И такую глыбу мне не поднять, которую они — одной левой.
Ну, конечно, волонтёры — такие же люди, и только со стороны, пока не окунёшься в новый мир, все кажутся загадочными и совершенными существами. Кто-то интроверт, кто-то эмоциональный, кто-то со сложной судьбой, и все точно — не идеальные. Как не идеальны взрослые, которые встречаются на пути детей. И некоторых неидеальных взрослых дети спустя десятилетия вспоминают, повторяют их фразы и жесты.Что, как мне кажется, поможет быть волонтёром?
Первое, это отношение. Мне кажется, люди, которые относятся к волонтёрству как к про pro bono (но работе!), выгорают меньше, чем те, кто каждый раз рвёт рубашку на груди. Я очень поддерживаю заключение договора с волонтёрами, потому что это прежде всего даёт перспективу и чётко обозначает границы. Я знаю, что «Свет в руках» заключает договора. И «Старшие братья, старшие сёстры», кажется, тоже. Договор — это, например, приходить к ребёнку не меньше чем … в течение года и не реже, чем … раз в неделю.
То есть, подготовиться к забегу на длинную дистанцию договор помогает. И делает из служения повседневное дело, вписанное в ежедневник.
Второе, что помогает, это наличие копинговых стратегий. Понимание того, как я справляюсь со стрессом, как я отдыхаю, что мне для этого нужно, как я вообще понимаю, что мне надо отдохнуть. Я думаю, что стратегии даже важнее, чем психологическая устойчивость и низкая личностная тревожность, хотя, конечно, они тоже помогают.
Ну и третье — это опыт общения с детьми. Хорошо, если волонтёр уже наступил на грабли воспитания, встретился с детскими слезами и поиграл в детские игры. Не обязательно иметь собственных детей, хотя, на мой взгляд, это придаёт уверенности в общении со всеми другими. Но племянницы тоже подойдут, и профессиональный опыт тоже.
Вот, мне кажется, 3 основных слагаемых успешного волонтёра: волонтёрству найдено отдельное (и чётко ограниченное) место в жизни, проработаны копинговые стратегии и накоплен какой-то опыт общения с детьми.
А! Да! Ещё же есть я! Я — психологиня и методистка, сопровождающая волонтёра. Я такой внешний источник информации, идей и поддержки. Со мной-то как раз можно всё обсудить и проработать: и как быть, если чувствуешь, что выгораешь и идти не хочется, и как себя поддержать, и что делать во время встреч с ребёнком.
Сомнение 3
Вот я стала волонтёром, я такой персональный взрослый для ребёнка, у которого нет почти ничего персонального… И вдруг я собираюсь родить своего ребёнка, выхожу на новую работу, переезжаю или просто понимаю, что больше не хочу приходить. И что тогда?
Я буду ненавидеть себя за предательство, этого ребёнка, который заставляет меня ненавидеть себя, и всех тех, кто меня в эту историю втянул. Ну, лучше вообще не начинать!
Надо сказать, что никто и не ожидает, что волонтёры будут ходить вечно. Это никому не под силу: люди устают, меняются жизненные приоритеты, изменяются обстоятельства. И договор, если он заключается, не заключается бессрочно. Вопрос не в том, зачем начинать, если всё закончится. Вопрос в том, как правильно завершить этот период жизни, так чтобы это было бережно и по отношению к волонтёру и по отношению к ребёнку.
Конечно, мы постараемся найти другого волонтёра. Конечно, мы предложим варианты того, как можно завершить отношения. Это займёт какое-то время, но оно того стоит. А для ребёнка лучше начать и закончить общение со взрослым, чем вообще никогда не начинать. Завершение отношений ребёнка и волонтёра — это тоже часть моей работы, и никто не останется со сложными переживаниями наедине.
Евгения Стратийчук,
психолог Школы приёмный родителей ИСППП,
координатор проекта «1+1» БФ «Волонтёры в помощь детям-сиротам»
